Дуэль

Помнишь? Нет… Ничего, ничего ты не вспомнишь, конечно!
Но теперь-то мне ясно, откуда вселенский разлад
сердца с ритмом шагов. Просто время такое не лечит.
Мы встречались с тобою, возможно лет двести назад…

О подробностях – молча. Как ныне – высокая милость
неба нам позволяла друг с другом порою на «ты»…
Два столетья прошло. Я боюсь, что я не изменилась.
В галереях музейных меня узнают прахолсты.

Узнают. Усмехаются. Шепчут друг другу: - Без мужа!
Я два века сдвигаю плотней, как когда-то вуаль.
Их нельзя убедить, что с тобой мы всего-то лишь дружим.
Ибо - шило в мешке – долго ласками теплится шаль.

Я слепа и глуха! И, наверное, загнана в угол.
Свет суждений своих на господний не выставит суд.
Проклинают. Завидуют. Шлют анонимки супругу.
Не зовут на обеды и сами ко мне не идут.

Я – смеюсь и боюсь. В будуаре ногами босыми
по персидским коврам шагом вкрадчивым, как по стеклу…
Сероглазый отец… Слишком синие очи у сына.
Через несколько лет сын захочет узнать, почему.

Снег, читающий след. Понимающий, в чём наше счастье.
В нашем доме на ужин готовят, возможно, форель…
Только я опоздаю… И эта ошибка опасна.
Завтра утром в лесу у реки состоится дуэль…

Завтра утром зима разоденется свежестью пышной.
Зазвенят колокольчики троек. До самой реки…
Ты выходишь на снег. И жуёшь с удовольствием вишни.
Пистолет не заряжен… В жилетном кармане – стихи.

Где ты взял эти вишни?! Январь! Не ужель из Парижа…
Впрочем, дело не в вишне… Мне страшно! Уже не чуть-чуть!
Обещай, что когда-нибудь я тебя снова увижу!
Что умрем в один день. Не сегодня! Прошу тебя, будь!

Ягод алая кровь. Небо синее, невыносимо!
Доктор щупает пульс… Что-то тикает… Это часы.
Сероглазый отец. Слишком синие очи у сына.
Через несколько лет я отвечу: «Пойми и прости».

В галереях музейных по-прежнему гордо и строго
прапортреты знакомых глядят на меня свысока…
Помнишь? Нет? Всё забыл? Не узнал меня, и слава богу…
Но теперь-то я знаю, что это не лечат века.

(июнь 2002)